Совершенно потрясающе!....

15.08.2011 в 01:15

Пишет  Snapeart:

Мультфильм "История Принца"
Эх, ничего не успеваю, бегаю общаюсь-встречаюсь, вот на "Дидоне и Энее" Перселла была сегодня в театре Гонзаго. Быстренько — мультик "История Принца", интересно, что не иллюстрации к главе, а такой скорее символический рассказ.
Ой... только заставка встраивается, играть не хочет: жмите на ссылку, смотрите на Девианте.

The Prince's Tale - Animation by *RandomMumble on deviantART

---

18.05.2015 в 12:00

Пишет  Веселый робот:

Одесский язык
Одесса — особенный город. Об уникальном юморе и знаменитом сленге его жителей складывают легенды, пишут книги и снимают фильмы. Некоторые лингвисты даже выделяют так называемый одесский язык — настолько он красочен, колоритен и насыщен необычными речевыми оборотами.

— Сара, послушайте, сколько вам лет?
— Я недавно подошла к тридцати.
— Ох, и шо вас так задержало в пути?

Сеня, я тут видела твою любовницу и имею сказать, шо это не измена, а дикий подвиг!

— Я переехал в Израиль ради дете

...читать дальше (еще 3474 символов) >>

й, и они таки счастливы!
— Вы живете вместе?
— Нет, они остались в Одессе.

— Простите, что так поздно звоню, Самуил Маркович.
— А вы не поздно, Софа, вы вообще — зря!

Фима, если вам таки нечего бросить к ногам женщины,то, я вас умоляю, хоть сами там не путайтесь!

— Шо ты мне строишь глазки?
— А шо, я тебе кооператив должен строить?

Сеня, кушай борщ, шоб ты сдох, ты должен поправиться!

— Скажите, пожалуйста, что за станция?
— Та ви шо, глазами простыли?! Таки Одесса же!

Не хочу вас расстраивать, но у меня все хорошо!

У моей Сарочки идеальный слух, она даже слышит, как на мою карточку приходят деньги.

— И шо, как вы имеете свое здоровье?
— Ой... как оно меня имеет!

Вы шо, спешите скорее, чем я?!

И шо вы разоряетесь без копейки денег?

Диалог на Привозе:
— Мила, помидоры уже хорошие или потом дешевле будут?

Не делай мине беременную голову!

Не крутите мне мои фаберже!

— Ой, что-то ваша скумбрия не золотится...
— Дамочка, вы собрались на нее желания загадывать или таки кушать?

Ну, таки вы будете покупать, или мне забыть вас навсегда?

Вид на море и обратно.

Я не такой дурак, как твоего отца дети.

На остановке открывается дверь маршрутки, и потенциальный пассажир спрашивает: «А я доеду до вокзала?»
Водитель: «Доедете».
Пассажир из потенциального превратился в реального, двери за ним закрылись, а водитель продолжил: «Доедете, но, увы, не со мной!»

Если мама считает, шо ви много кушаете и спите, то это таки не ваша мама, а мама вашей жены.

О слишком открытом платье с глубоким декольте: «Мадам, у вас же сердце на двор!»

— Ой, ваш Абрамчик на лицо — вылитый папа!
— Это нестрашно, был бы здоров!

Попытка протиснуться к выходу из троллейбуса в час пик:
— Выходите?
— Нет.
— Давайте меняться.
— А что у вас есть?

Ищем парк Шевченко, навстречу идет коренной одессит:
— Мы правильно идем в парк?
— Таки да! Только совершенно в противоположном направлении!

Диалог в одесском трамвае:
— Молодой человек, ви шо, не виходите?!
— Выхожу.
— (С надрывом) Так шо ж ви молчите?!

Яша, ты только посмотри, какая у нее тазобедренная композиция!

Мужчина, что вы тулитесь вперед меня. Вас здесь не стояло!

Уважаемые жильцы! Имейте совесть, выкидывайте мусор в соседний двор!

Не морочьте мне то место, где спина заканчивает свое благородное название!

Ой, не надо меня уговаривать, я и так соглашусь!

Закрой шторы, а потом рот — и сделай ночь до вечера.

На таких людях земля держится. Когда они в ней зарыты.

Из разговора в очереди:
— Ты представляешь, Сара, он послал меня на три буквы!
— А ты?
— А шо я? Я сказала: «Молодой человек, я там была больше, чем вы на свежем воздухе».

— Ну и как Сара в постели?
— Таки помещается.

Если вы согласитесь, чтобы я пожарила яичницу на вашем сале, я разрешу вам сварить ваше мясо в моем супе.

Разговор пожилых супругов с Пересыпи:
— Бора, ты мине устал своей волнующей ревностью!

Шоб ви так жили, как прибедняетесь!

Кушайте, гости дорогие, кушайте! Семга, сервелат, буженина... А вот икра... для тех, у кого совсем нет совести!

Бабушке Соне очень понравился скайп.
— Нет, вы таки посмотрите, какая вещь! И вроде бы у нас гости, а кормить не надо.

— Роза, как тебе нравится мое новое платье?
— Извини, Сара, я спешу, мне сейчас не до скандалов!

— Сара, не смей мне возражать!
— Абрамчик, я и не возражаю. Я молчу...
— Тогда убери мнение со своего лица!

Я вас уважаю, хотя уже забыл за что!

---

18.05.2015 в 00:00

Пишет  Веселый робот:

Васька
Ходил к нам в клинику мужчина с немецкой длинношерстной овчаркой по кличке Вайс. Неземной красоты собака, исключительного интеллекта. Пес был воспитан как военная машина, беспрекословный, отличный защитник хозяина и очень нежный и ласковый пес. Сказать, что все мы любили Васю - это ничего не сказать. Мы его обожали. Хозяин тщательно следил за его здоровьем и в общем видели мы его достаточно часто. То ушко заболит, то глазки, когти подстричь, прививку поставить. Или просто приходили в гости за вк

...читать дальше (еще 2516 символов) >>

усняшкой.

И вот интересная привычка у него была: когда ему ставили укол или делали неприятные процедуры - он аккуратно брал зубами штанину врача или хозяина и зажмуривался - терпел. Но вот на 14ом году жизни Вайса был диагностирован рак. Почти 2 года весь наш персонал и хозяин Васи каждый день боролись с настигнувшим недугом, и каждый день он брал в зубы, то штанину, то рукав, то нижнюю часть рубашки и все так же зажмуривался. Но рак есть рак... Рано или поздно он берет верх и побеждает.

6:00 звонок
- Вася уже не встает и воет, закатив глаза...
Слышу в трубке его вой. Отправляю коллегу к ним домой. Капельницы, обезболивающие, анализ крови.
Коллега возвращается бледная и в слезах. Даем анализы в лаб.по цито. Через 2 часа получаем результат... Васе осталось совсем недолго.

18:00 опять звонок и долгий разговор с хозяином.
- Я больше не смогу смотреть как он страдает, воя от боли. Уколов хватило на час, и он поспал, но сейчас он продолжает выть. Я привезу его к вам усыплять...

Говорю хозяину, что жду их, кладу трубку и начинаю плакать, напарница тоже ревет. Приезжает хозяин с супругой, заносят Вайса на руках, я не выдерживаю от вида когда-то огромного, мощного красавца, который превратился в скелет. Хозяева просят разрешения не присутствовать на эвтаназии и уходят на улицу, ожидая нашего приглашения. Все органы Васи отказали, только сильное собачье сердце продолжало упорно качать кровь по организму. Ставим внутривенно наркоз и он засыпает, прекратив выть, уходит и судорога. Еще доза наркоза и сердце покорно сдается. Вайс тяжело вздыхает и этот вздох становится последним.

- все... говорю напарнице. Обе плачем... утираем сопли и опять плачем. Иду звать хозяина и вижу как строгий мужик, который прошел через жизнь длинною в 15 лет бок о бок с другом, который каждую минуту боролся за его жизнь сидит у крыльца и рыдает в голос. Говорю, что Васе не было больно, что он просто уснул и прочие соболезнования и все сквозь слезы и сопли. Хозяин благодарит, что мы были рядом с Васей в этот тяжелый момент. Клял себя за то, что не смог быть с ним до конца и смотреть на его смерть. Забирает Вайса, завернув в плед, и уезжает.

Проходит несколько недель. Приезжает молодая пара с 2х месячным щенком немецкой овчарки на прививку. Мальчуган сильно напуган. Подхожу его подержать и успокоить, пока коллега будет колоть и тут, щенок хватает меня зубами за рукав и сильно зажмуривается, даже не пискнув на укол. Начинаю плакать...
- Привет, Васька... Я скучала...

© злой ветеринар

---

09.05.2015 в 05:36

Пишет  agua-tofana:

На память

08.05.2015 в 15:32

Пишет  Снарк:

Оригинал взят у в СПАСИБО...

Юрий Никулин
Старший сержант. Участник Финской и Великой Отечественной войн, защитник Ленинграда. Награжден медалями «За отвагу», «За оборону Ленинграда» и «За победу над Германией».


Анатолий Папанов
Старший сержант, командир взвода зенитной артиллерии. В 21 год стал инвалидом третьей группы, получив тяжелое ранение в ногу под Харьковом. Награжден орденами Отечественной войны I и II степеней.


Евгений Матвеев
Участник Великой Отечественной войны. На фронте пробыл недолго. За отличное знание военного дела был назначен преподавателем в Тюменское пехотное училище. Рвался обратно на фронт, но его многочисленные прошения так и остались без внимания.


Алексей Смирнов
Разведчик, командир огневого взвода 3-й артиллерийской батареи 169-го Краснознаменного минометного полка 3-й артиллерийской Житомирской Краснознаменной ордена Ленина дивизии прорыва РГК. Награжден орденами Славы II и III степени, орденом Красной Звезды, медали «За отвагу» и «За боевые заслуги».


Николай Трофимов
В годы Великой Отечественной войны служил в рядах Военно-Морского Флота. Награжден орденом Отечественной войны II степени, орденом Красной Звезды, медалью «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией».


Элина Быстрицкая
Во время войны работала во фронтовом передвижном эвакогоспитале санитаркой. Награждена орденом Отечественной войны II степени, медалью «За победу над Германией».


Иннокентий Смоктуновский
Участник битвы на Курской дуге, форсировании Днепра, освобождении Киева.
Дошел до Берлина. Награжден орденом Отечественной войны I степени, двумя медалями «За отвагу», медалью «За победу над Германией».


Зиновий Гердт
Старший лейтенант саперной роты. На фронт ушел добровольцем. В феврале 1943 года под Белгородом был тяжело ранен в ногу, перенес 11 операций, в результате которых нога стала короче на 8 сантиметров, хромота осталась на всю жизнь. Награжден орденом Красной Звезды.


Николай Боярский
Участник Великой Отечественной войны, закончил войну в Кенигсберге. Награжден орденами Славы II и III степени, орденом Красной Звезды и другими медалями.


Павел Луспекаев
Ушел добровольцем на фронт в 15 лет. Член партизанской разведгруппы («опергруппа 00134». Получил тяжелое ранение в руку разрывной пулей, чудом избежал ампутации.
В ходе одного из разведрейдов пролежал в снегу четыре часа, серьезно обморозив ноги. Впоследствии из-за этой травмы врачи вынуждены были ампутировать Луспекаеву обе стопы.


Антонина Максимова
Участница Великой Отечественной войны, радистка.


Николай Гринько
Гвардии старшина, стрелок-радист на бомбардировщиках дальнего действия, комсорг полка. Награжден медалью «За боевые заслуги».


Сергей Бондарчук
Участник Великой Отечественной войны. Награжден орденом Отечественной войны II степени.


Леонид Чубаров
Участник Великой Отечественной войны. Артиллерист.


Евгения Козырева
Участница Великой Отечественной войны, на фронт ушла добровольцем.


Владимир Гуляев
Летчик-штурмовик 826 Витебского штурмового авиаполка 335 штурмовой авиадивизии.
Совершил 60 боевых вылетов. Воевал в Белоруссии, Прибалтике. Несколько раз был ранен и контужен.
Единственный из актеров-фронтовиков, дважды награжденный орденами Красного Знамени и дважды – орденами Отечественной Войны I степени.
Участник Парада Победы 24 июня 1945 года


Петр Глебов
На фронт ушел добровольцем. Служил в зенитно-артиллерийском полку, который охранял от гитлеровских самолетов западный сектор Подмосковья: Очаково, Переделкино, аэропорт Внуково.
Награжден орденом Отечественной войны II степени, орденом Красной Звезды и медалью «За оборону Москвы».


Гуля Королева
Санинструктор, участница Великой Отечественной войны. Ушла добровольцем на фронт в медико-санитарный батальон 280-го стрелкового полка.
Погибла 23 ноября 1942 года возле хутора Паньшино, под Сталинградом. Во время боя за высоту 56,8 вынесла с поля боя 50 раненых бойцов, а когда был убит командир, подняла бойцов в атаку, первая ворвалась во вражеский окоп, несколькими бросками гранат уничтожила 15 солдат и офицеров противника. Была смертельно ранена, но продолжала вести бой, пока не подоспело подкрепление. Награждена орденом Красного Знамени (посмертно).


Олег Голубицкий
Участник Великой Отечественной войны.


Валя Литовский - Пушкин в фильме «Юность поэта», погиб летом 1941 года под Минском.


Владислав Стржельчик
Участник Великой Отечественной войны, служил в пехоте. Награжден орденом Отечественной войны II степени.


Николай Дупак
На фронте с первых дней войны. Гвардии лейтенант. Служил в пехоте в в 6-м гвардейском корпусе. Трижды был тяжело ранен. В 1943 году комиссован по инвалидности. Кавалер орденов Красного Знамени, Отечественной войны I и II степени.


Владимир Иванов
На фронте с февраля 1942 года. Всю войну провел на передовой в артиллерийской разведке. Трижды был ранен.


Борис Битюков
Участник Великой Отечественной войны. В 1939-1945 годах служил в РККА. Воевал с первого до последнего дня.


Евгений Весник
Воевал три года. Награжден двумя медалями «За отвагу», орденом Отечественной войны II степени, орденом Красной Звезды, медалью «За взятие Кенигсберга», двумя медалями «За отвагу», медалью «За победу над Германией».


Николай Прокопович
На фронте с 18 лет, с 1943 года. Прошел боевой путь от солдата до командира отделения. В апреле 1945 года в Германии был ранен, войну закончил в госпитале под Берлином в звании старшего сержанта. Награжден шестью медалями и орденом «Отечественной войны» II степени.


Владимир Этуш
Доброволец. Закончил школу военных переводчиков в Ставрополе. Сражался в горах Кабарды и Осетии, освобождал Ростов-на-Дону, Украину. Старший лейтенант, помощник начальника штаба полка. В 1943 году был тяжело ранен и комиссован. После госпиталя получил 2-ю группу инвалидности.
Награжден орденом Отечественной войны I степени, орденом Красной Звезды, медалями «За оборону Кавказа», «За оборону Москвы», «За победу над Германией».


Георгий Юматов
С 1942 года - юнга на торпедном катере «Отважный», спустя год - рулевой. Освобождал Будапешт, Бухарест, Вену. Награжден орденом Отечественной войны II степени, матросской медалью Ушакова, медалями «За взятие Будапешта», «За взятие Вены», «За победу над Германией».


Михаил Пуговкин
На фронт ушел добровольцем. Разведчик, служил в 1147-м стрелковом полку.
Награжден орденом Отечественной войны II степени и медалью «За победу над Германией».


Григорий Плужник
В первые дни войны, отказавшись от брони, ушел добровольцем на фронт. Участвовал в Сталинградской битве и освобождении Румынии. Младший лейтенант, техник-телеграфист. Награжден медалями «За боевые заслуги», «За оборону Сталинграда», «За победу над Германией».


Владимир Самойлов
Участник Великой Отечественной войны. Награжден орденом Отечественной войны II степени.


Владимир Заманский
Танкист. Прибавив себе возраст, в 16 лет добровольцем ушел на фронт. Горел в танке, спас командира. Награжден орденом Славы III степени и медалью «За отвагу».
В конце войны был незаконно осужден и получил девять лет лагерного режима.


Сергей Гурзо
В 16 лет добровольцем ушел на фронт. В Польше в 1944-м получил тяжелое ранение, после чего год лечился в госпиталях.


Николай Еременко-старший
В 15 лет пошел на фронт, был ранен, попал в окружение, оказался в плену, несколько раз пытался бежать из фашистского концлагеря. Затем воевал в составе подпольной группы Сопротивления.


Леонид Оболенский
В октябре 1941 вместе с другими преподавателями ВГИКа ушел в Московское народное ополчение. В Брянско-Вяземском окружении попал в плен и концлагерь в Баварии. Бежал из плена. До освобождения Молдавии скрывался в монастыре под Бендерами под именем монаха Лаврентия. После войны был арестован и осужден. В 2005 году (посмертно) реабилитирован.


Володя Константинов.
Ушел на фронт в 1941 году. Погиб в марте 1944-го под Таллинном. Первая и последняя роль – Петя-Гулливер в кинокартине Александра Птушко «Новый Гулливер».


Борис Иванов
Лейтенант интендантской службы. Воевал на Северо-Западном фронте. Начальник штаба батальона в 14-м гвардейском полку 7-й гвардейской дивизии 10-й гвардейской армии. В апреле 1942 года был тяжело ранен и до сентября лежал в госпиталях с угрозой ампутации руки. Награжден орденами Отечественной войны I и II степеней.


Михаил Глузский
с 1940 года служил в РККА, участник Великой Отечественной войны.


Павел Винник
В 16 лет, приписав себе недостающие годы, стал солдатом стрелкового полка. Дошел до Берлина. Награжден орденами Отечественной войны I и II степеней, орденом Красной Звезды, медалями «За взятие Будапешта», «За взятие Берлина», «За победу над Германией».


Николай Пастухов
В 1942 году ушел добровольцем на фронт. Воевал в составе латышской дивизии получил специальность связиста, служил в танковой части, был ранен.
Награжден орденом Отечественной войны I степени, орденом Красной Звезды и медалью «За боевые заслуги», «За победу над Германией».


Федор Никитин
В 1941—1943 годах участвовал в обороне блокадного Ленинграда. Был командиром взвода народного ополчения Ленинградского фронта.


Евгений Буренков
Ушел на фронт со школьной скамьи, прошел всю войну. Воевал в составе частей Краснознаменного Балтийского флота. Награжден орденом Красной Звезды.


Александр Вокач
В 1944 году ушел добровольцем на фронт, воевал, служил до 1947 года в летных войсках.


Боря Ясень – Мишка Квакин в фильме «Тимур и его команда» погиб в начале войны.


Владимир Басов
Капитан, командир батареи 424 мотострелкового полка 14-й зенитной артиллерийской Рижской дивизии Резерва ГК СВГК, заместитель начальника оперативного отдела 28-й отдельной артиллерийской дивизии прорыва резерва Главного командования.
Награжден орденом Отечественной войны I степени, орденом Красной Звезды и медалью «За боевые заслуги».


Василий Корзун
В 1941 году добровольцем ушел в армию и был направлен на фронт в звании младшего лейтенанта. Участвовал в боях, получил ранение. Войну окончил в Эстонии. Награждён Орденом Красной Звезды


Владимир Кашпур
Участник Великой Отечественной войны. Штурман авиации, принимал участие в боевых действиях. Награжден медалью «За победу над Германией».


Валентин Зубков
Участник Великой Отечественной войны. Летчик-истребитель.


Зоя Василькова
Участница Великой Отечественной войны. На войну ушла добровольцем в 17 лет. В боях была ранена, контужена.


Юрий Катин-Ярцев
Старший сержант, помощник командира взвода 63 мостового железнодорожного батальона. Награжден орденом «Красная звезда», медалями «За боевые заслуги», «За победу над Германией».


Алексей Ванин
Участник Великой Отечественной войны. Приписав себе год, добровольцем ушел на фронт. Воевал в составе Сталинской Сибирской дивизии, был ранен. Награжден орденом Отечественной войны I степени, орденом Красной Звезды, медалью «За отвагу».


Николай Засухин
Участник Великой Отечественной войны. С 1940 года в течение шести лет служил в армии.


Алеша Лярский – Леша Пешков в фильме «Детство Горького» - ушел в 17 лет добровольцем на фронт, погиб 15 февраля 1943 года под Ленинградом.


Алексей Миронов
В 17 лет ушел добровольцем в армию, приписав себе год. Командир огневого взвода 1342-го зенитного артиллерийского полка 23-го зенитной артиллерийской дивизии. Воевал на Северо-Западном, Воронежском и 1-м Украинском фронтах. Участвовал в битве за Москву, Курской битве, битве за Днепр, освобождении Правобережной и Западной Украины, штурме Берлина.
Награжден орденами Отечественной войны I и II степеней, медалями «За отвагу», «За взятие Берлина», «За победу над Германией».


Николай Федорович Волков
Танкист. Оборонял Москву, воевал под Ржевом, в Первом Забайкальском фронте в 17 армии. Награжден орденом Отечественной войны II степени, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Москвы», «За отвагу», «За победу над Германией», «За победу над Японией»

---

10.05.2015 в 12:58

Пишет  дракон7:

... мы победу приближали как могли...

09.05.2015 в 21:11

Пишет  Пелегрин:

09.05.2015 в 14:41

Пишет  Несуразица:

09.05.2013 в 19:47

Пишет  rakugan:

Немного правды о войне глазами женщин
Originally posted by radulova at У войны не женское лицо

Воспоминания женщин-ветеранов из книги Светланы Алексиевич.

"Ехали много суток... Вышли с девочками на какой-то станции с ведром, чтобы воды набрать. Оглянулись и ахнули: один за одним шли составы, и там одни девушки. Поют. Машут нам - кто косынками, кто пилотками. Стало понятно: мужиков не хватает, полегли они, в земле. Или в плену. Теперь мы вместо них... Мама написала мне молитву. Я положила ее в медальон. Может, и помогло - я вернулась домой. Я перед боем медальон целовала..."



"Один раз ночью разведку боем на участке нашего полка вела целая рота. К рассвету она отошла, а с нейтральной полосы послышался стон. Остался раненый. "Не ходи, убьют, - не пускали меня бойцы, - видишь, уже светает". Не послушалась, поползла. Нашла раненого, тащила его восемь часов, привязав ремнем за руку. Приволокла живого. Командир узнал, объявил сгоряча пять суток ареста за самовольную отлучку. А заместитель командира полка отреагировал по-другому: "Заслуживает награды". В девятнадцать лет у меня была медаль "За отвагу". В девятнадцать лет поседела. В девятнадцать лет в последнем бою были прострелены оба легких, вторая пуля прошла между двух позвонков. Парализовало ноги... И меня посчитали убитой... В девятнадцать лет... У меня внучка сейчас такая. Смотрю на нее - и не верю. Дите!"



"У меня было ночное дежурство... Зашла в палату тяжелораненых. Лежит капитан... Врачи предупредили меня перед дежурством, что ночью он умрет... Не дотянет до утра... Спрашиваю его: "Ну, как? Чем тебе помочь?" Никогда не забуду... Он вдруг улыбнулся, такая светлая улыбка на измученном лице: "Расстегни халат... Покажи мне свою грудь... Я давно не видел жену..." Мне стало стыдно, я что-то там ему отвечала. Ушла и вернулась через час. Он лежит мертвый. И та улыбка у него на лице..."

"И когда он появился третий раз, это же одно мгновенье - то появится, то скроется, - я решила стрелять. Решилась, и вдруг такая мысль мелькнула: это же человек, хоть он враг, но человек, и у меня как-то начали дрожать руки, по всему телу пошла дрожь, озноб. Какой-то страх... Ко мне иногда во сне и сейчас возвращается это ощущение... После фанерных мишеней стрелять в живого человека было трудно. Я же его вижу в оптический прицел, хорошо вижу. Как будто он близко... И внутри у меня что-то противится... Что-то не дает, не могу решиться. Но я взяла себя в руки, нажала спусковой крючок... Не сразу у нас получилось. Не женское это дело - ненавидеть и убивать. Не наше... Надо было себя убеждать. Уговаривать..."



"И девчонки рвались на фронт добровольно, а трус сам воевать не пойдет. Это были смелые, необыкновенные девчонки. Есть статистика: потери среди медиков переднего края занимали второе место после потерь в стрелковых батальонах. В пехоте. Что такое, например, вытащить раненого с поля боя? Я вам сейчас расскажу... Мы поднялись в атаку, а нас давай косить из пулемета. И батальона не стало. Все лежали. Они не были все убиты, много раненых. Немцы бьют, огня не прекращают. Совсем неожиданно для всех из траншеи выскакивает сначала одна девчонка, потом вторая, третья... Они стали перевязывать и оттаскивать раненых, даже немцы на какое-то время онемели от изумления. К часам десяти вечера все девчонки были тяжело ранены, а каждая спасла максимум два-три человека. Награждали их скупо, в начале войны наградами не разбрасывались. Вытащить раненого надо было вместе с его личным оружием. Первый вопрос в медсанбате: где оружие? В начале войны его не хватало. Винтовку, автомат, пулемет - это тоже надо было тащить. В сорок первом был издан приказ номер двести восемьдесят один о представлении к награждению за спасение жизни солдат: за пятнадцать тяжелораненых, вынесенных с поля боя вместе с личным оружием - медаль "За боевые заслуги", за спасение двадцати пяти человек - орден Красной Звезды, за спасение сорока - орден Красного Знамени, за спасение восьмидесяти - орден Ленина. А я вам описал, что значило спасти в бою хотя бы одного... Из-под пуль..."



"Что в наших душах творилось, таких людей, какими мы были тогда, наверное, больше никогда не будет. Никогда! Таких наивных и таких искренних. С такой верой! Когда знамя получил наш командир полка и дал команду: "Полк, под знамя! На колени!", все мы почувствовали себя счастливыми. Стоим и плачем, у каждой слезы на глазах. Вы сейчас не поверите, у меня от этого потрясения весь мой организм напрягся, моя болезнь, а я заболела "куриной слепотой", это у меня от недоедания, от нервного переутомления случилось, так вот, моя куриная слепота прошла. Понимаете, я на другой день была здорова, я выздоровела, вот через такое потрясение всей души..."

"Меня ураганной волной отбросило к кирпичной стене. Потеряла сознание... Когда пришла в себя, был уже вечер. Подняла голову, попробовала сжать пальцы - вроде двигаются, еле-еле продрала левый глаз и пошла в отделение, вся в крови. В коридоре встречаю нашу старшую сестру, она не узнала меня, спросила: "Кто вы? Откуда?" Подошла ближе, ахнула и говорит: "Где тебя так долго носило, Ксеня? Раненые голодные, а тебя нет". Быстро перевязали голову, левую руку выше локтя, и я пошла получать ужин. В глазах темнело, пот лился градом. Стала раздавать ужин, упала. Привели в сознание, и только слышится: "Скорей! Быстрей!" И опять - "Скорей! Быстрей!" Через несколько дней у меня еще брали для тяжелораненых кровь".

"Мы же молоденькие совсем на фронт пошли. Девочки. Я за войну даже подросла. Мама дома померила... Я подросла на десять сантиметров..."



"Организовали курсы медсестер, и отец отвел нас с сестрой туда. Мне - пятнадцать лет, а сестре - четырнадцать. Он говорил: "Это все, что я могу отдать для победы. Моих девочек..." Другой мысли тогда не было. Через год я попала на фронт..."

"У нашей матери не было сыновей... А когда Сталинград был осажден, добровольно пошли на фронт. Все вместе. Вся семья: мама и пять дочерей, а отец к этому времени уже воевал..."

"Меня мобилизовали, я была врач. Я уехала с чувством долга. А мой папа был счастлив, что дочь на фронте. Защищает Родину. Папа шел в военкомат рано утром. Он шел получать мой аттестат и шел рано утром специально, чтобы все в деревне видели, что дочь у него на фронте..."

"Помню, отпустили меня в увольнение. Прежде чем пойти к тете, я зашла в магазин. До войны страшно любила конфеты. Говорю:
- Дайте мне конфет.
Продавщица смотрит на меня, как на сумасшедшую. Я не понимала: что такое - карточки, что такое - блокада? Все люди в очереди повернулись ко мне, а у меня винтовка больше, чем я. Когда нам их выдали, я посмотрела и думаю: "Когда я дорасту до этой винтовки?" И все вдруг стали просить, вся очередь:
- Дайте ей конфет. Вырежьте у нас талоны.
И мне дали".



"И у меня впервые в жизни случилось... Наше... Женское... Увидела я у себя кровь, как заору:
- Меня ранило...
В разведке с нами был фельдшер, уже пожилой мужчина. Он ко мне:
- Куда ранило?
- Не знаю куда... Но кровь...
Мне он, как отец, все рассказал... Я ходила в разведку после войны лет пятнадцать. Каждую ночь. И сны такие: то у меня автомат отказал, то нас окружили. Просыпаешься - зубы скрипят. Вспоминаешь - где ты? Там или здесь?"

"Уезжала я на фронт материалисткой. Атеисткой. Хорошей советской школьницей уехала, которую хорошо учили. А там... Там я стала молиться... Я всегда молилась перед боем, читала свои молитвы. Слова простые... Мои слова... Смысл один, чтобы я вернулась к маме и папе. Настоящих молитв я не знала, и не читала Библию. Никто не видел, как я молилась. Я - тайно. Украдкой молилась. Осторожно. Потому что... Мы были тогда другие, тогда жили другие люди. Вы - понимаете?"



"Формы на нас нельзя было напастись: всегда в крови. Мой первый раненый - старший лейтенант Белов, мой последний раненый - Сергей Петрович Трофимов, сержант минометного взвода. В семидесятом году он приезжал ко мне в гости, и дочерям я показала его раненую голову, на которой и сейчас большой шрам. Всего из-под огня я вынесла четыреста восемьдесят одного раненого. Кто-то из журналистов подсчитал: целый стрелковый батальон... Таскали на себе мужчин, в два-три раза тяжелее нас. А раненые они еще тяжелее. Его самого тащишь и его оружие, а на нем еще шинель, сапоги. Взвалишь на себя восемьдесят килограммов и тащишь. Сбросишь... Идешь за следующим, и опять семьдесят-восемьдесят килограммов... И так раз пять-шесть за одну атаку. А в тебе самой сорок восемь килограммов - балетный вес. Сейчас уже не верится..."

"Я потом стала командиром отделения. Все отделение из молодых мальчишек. Мы целый день на катере. Катер небольшой, там нет никаких гальюнов. Ребятам по необходимости можно через борт, и все. Ну, а как мне? Пару раз я до того дотерпелась, что прыгнула прямо за борт и плаваю. Они кричат: "Старшина за бортом!" Вытащат. Вот такая элементарная мелочь... Но какая это мелочь? Я потом лечилась...

"Вернулась с войны седая. Двадцать один год, а я вся беленькая. У меня тяжелое ранение было, контузия, я плохо слышала на одно ухо. Мама меня встретила словами: "Я верила, что ты придешь. Я за тебя молилась день и ночь". Брат на фронте погиб. Она плакала: "Одинаково теперь - рожай девочек или мальчиков".

"А я другое скажу... Самое страшное для меня на войне - носить мужские трусы. Вот это было страшно. И это мне как-то... Я не выражусь... Ну, во-первых, очень некрасиво... Ты на войне, собираешься умереть за Родину, а на тебе мужские трусы. В общем, ты выглядишь смешно. Нелепо. Мужские трусы тогда носили длинные. Широкие. Шили из сатина. Десять девочек в нашей землянке, и все они в мужских трусах. О, Боже мой! Зимой и летом. Четыре года... Перешли советскую границу... Добивали, как говорил на политзанятиях наш комиссар, зверя в его собственной берлоге. Возле первой польской деревни нас переодели, выдали новое обмундирование и... И! И! И! Привезли в первый раз женские трусы и бюстгальтеры. За всю войну в первый раз. Ха-а-а... Ну, понятно... Мы увидели нормальное женское белье... Почему не смеешься? Плачешь... Ну, почему?"



"В восемнадцать лет на Курской Дуге меня наградили медалью "За боевые заслуги" и орденом Красной Звезды, в девятнадцать лет - орденом Отечественной войны второй степени. Когда прибывало новое пополнение, ребята были все молодые, конечно, они удивлялись. Им тоже по восемнадцать-девятнадцать лет, и они с насмешкой спрашивали: "А за что ты получила свои медали?" или "А была ли ты в бою?" Пристают с шуточками: "А пули пробивают броню танка?" Одного такого я потом перевязывала на поле боя, под обстрелом, я и фамилию его запомнила - Щеголеватых. У него была перебита нога. Я ему шину накладываю, а он у меня прощения просит: "Сестричка, прости, что я тебя тогда обидел..."



"Замаскировались. Сидим. Ждем ночи, чтобы все-таки сделать попытку прорваться. И лейтенант Миша Т., комбат был ранен, и он выполнял обязанности комбата, лет ему было двадцать, стал вспоминать, как он любил танцевать, играть на гитаре. Потом спрашивает:
- Ты хоть пробовала?
- Чего? Что пробовала? - А есть хотелось страшно.
- Не чего, а кого... Бабу!
А до войны пирожные такие были. С таким названием.
- Не-е-ет...
- И я тоже еще не пробовал. Вот умрешь и не узнаешь, что такое любовь... Убьют нас ночью...
- Да пошел ты, дурак! - До меня дошло, о чем он.
Умирали за жизнь, еще не зная, что такое жизнь. Обо всем еще только в книгах читали. Я кино про любовь любила..."



"Она заслонила от осколка мины любимого человека. Осколки летят - это какие-то доли секунды... Как она успела? Она спасла лейтенанта Петю Бойчевского, она его любила. И он остался жить. Через тридцать лет Петя Бойчевский приехал из Краснодара и нашел меня на нашей фронтовой встрече, и все это мне рассказал. Мы съездили с ним в Борисов и разыскали ту поляну, где Тоня погибла. Он взял землю с ее могилы... Нес и целовал... Было нас пять, конаковских девчонок... А одна я вернулась к маме..."

"Был организован Отдельный отряд дымомаскировки, которым командовал бывший командир дивизиона торпедных катеров капитан-лейтенант Александр Богданов. Девушки, в основном, со средне-техническим образованием или после первых курсов института. Наша задача - уберечь корабли, прикрывать их дымом. Начнется обстрел, моряки ждут: "Скорей бы девчата дым повесили. С ним поспокойнее". Выезжали на машинах со специальной смесью, а все в это время прятались в бомбоубежище. Мы же, как говорится, вызывали огонь на себя. Немцы ведь били по этой дымовой завесе..."

"Перевязываю танкиста... Бой идет, грохот. Он спрашивает: "Девушка, как вас зовут?" Даже комплимент какой-то. Мне так странно было произносить в этом грохоте, в этом ужасе свое имя - Оля".

"И вот я командир орудия. И, значит, меня - в тысяча триста пятьдесят седьмой зенитный полк. Первое время из носа и ушей кровь шла, расстройство желудка наступало полное... Горло пересыхало до рвоты... Ночью еще не так страшно, а днем очень страшно. Кажется, что самолет прямо на тебя летит, именно на твое орудие. На тебя таранит! Это один миг... Сейчас он всю, всю тебя превратит ни во что. Все - конец!"



"И пока меня нашли, я сильно отморозила ноги. Меня, видимо, снегом забросало, но я дышала, и образовалось в снегу отверстие... Такая трубка... Нашли меня санитарные собаки. Разрыли снег и шапку-ушанку мою принесли. Там у меня был паспорт смерти, у каждого были такие паспорта: какие родные, куда сообщать. Меня откопали, положили на плащ-палатку, был полный полушубок крови... Но никто не обратил внимания на мои ноги... Шесть месяцев я лежала в госпитале. Хотели ампутировать ногу, ампутировать выше колена, потому что начиналась гангрена. И я тут немножко смалодушничала, не хотела оставаться жить калекой. Зачем мне жить? Кому я нужна? Ни отца, ни матери. Обуза в жизни. Ну, кому я нужна, обрубок! Задушусь..."

"Там же получили танк. Мы оба были старшими механиками-водителями, а в танке должен быть только один механик-водитель. Командование решило назначить меня командиром танка "ИС-122", а мужа - старшим механиком-водителем. И так мы дошли до Германии. Оба ранены. Имеем награды. Было немало девушек-танкисток на средних танках, а вот на тяжелом - я одна".



"Нам сказали одеть все военное, а я метр пятьдесят. Влезла в брюки, и девочки меня наверху ими завязали".

"Пока он слышит... До последнего момента говоришь ему, что нет-нет, разве можно умереть. Целуешь его, обнимаешь: что ты, что ты? Он уже мертвый, глаза в потолок, а я ему что-то еще шепчу... Успокаиваю... Фамилии вот стерлись, ушли из памяти, а лица остались... "

"У нас попала в плен медсестра... Через день, когда мы отбили ту деревню, везде валялись мертвые лошади, мотоциклы, бронетранспортеры. Нашли ее: глаза выколоты, грудь отрезана... Ее посадили на кол... Мороз, и она белая-белая, и волосы все седые. Ей было девятнадцать лет. В рюкзаке у нее мы нашли письма из дома и резиновую зеленую птичку. Детскую игрушку..."

"Под Севском немцы атаковали нас по семь-восемь раз в день. И я еще в этот день выносила раненых с их оружием. К последнему подползла, а у него рука совсем перебита. Болтается на кусочках... На жилах... В кровище весь... Ему нужно срочно отрезать руку, чтобы перевязать. Иначе никак. А у меня нет ни ножа, ни ножниц. Сумка телепалась-телепалась на боку, и они выпали. Что делать? И я зубами грызла эту мякоть. Перегрызла, забинтовала... Бинтую, а раненый: "Скорей, сестра. Я еще повоюю". В горячке..."

"Я всю войну боялась, чтобы ноги не покалечило. У меня красивые были ноги. Мужчине - что? Ему не так страшно, если даже ноги потеряет. Все равно - герой. Жених! А женщину покалечит, так это судьба ее решится. Женская судьба..."

"Мужчины разложат костер на остановке, трясут вшей, сушатся. А нам где? Побежим за какое-нибудь укрытие, там и раздеваемся. У меня был свитерочек вязаный, так вши сидели на каждом миллиметре, в каждой петельке. Посмотришь, затошнит. Вши бывают головные, платяные, лобковые... У меня были они все..."



"Под Макеевкой, в Донбассе, меня ранило, ранило в бедро. Влез вот такой осколочек, как камушек, сидит. Чувствую - кровь, я индивидуальный пакет сложила и туда. И дальше бегаю, перевязываю. Стыдно кому сказать, ранило девчонку, да куда - в ягодицу. В попу... В шестнадцать лет это стыдно кому-нибудь сказать. Неудобно признаться. Ну, и так я бегала, перевязывала, пока не потеряла сознание от потери крови. Полные сапоги натекло..."

"Приехал врач, сделали кардиограмму, и меня спрашивают:
- Вы когда перенесли инфаркт?
- Какой инфаркт?
- У вас все сердце в рубцах.
А эти рубцы, видно, с войны. Ты заходишь над целью, тебя всю трясет. Все тело покрывается дрожью, потому что внизу огонь: истребители стреляют, зенитки расстреливают... Летали мы в основном ночью. Какое-то время нас попробовали посылать на задания днем, но тут же отказались от этой затеи. Наши "По-2" подстреливали из автомата... Делали до двенадцати вылетов за ночь. Я видела знаменитого летчика-аса Покрышкина, когда он прилетал из боевого полета. Это был крепкий мужчина, ему не двадцать лет и не двадцать три, как нам: пока самолет заправляли, техник успевал снять с него рубашку и выкрутить. С нее текло, как будто он под дождем побывал. Теперь можете легко себе представить, что творилось с нами. Прилетишь и не можешь даже из кабины выйти, нас вытаскивали. Не могли уже планшет нести, тянули по земле".



"Мы стремились... Мы не хотели, чтобы о нас говорили: "Ах, эти женщины!" И старались больше, чем мужчины, мы еще должны были доказать, что не хуже мужчин. А к нам долго было высокомерное, снисходительное отношение: "Навоюют эти бабы..."

"Три раза раненая и три раза контуженная. На войне кто о чем мечтал: кто домой вернуться, кто дойти до Берлина, а я об одном загадывала - дожить бы до дня рождения, чтобы мне исполнилось восемнадцать лет. Почему-то мне страшно было умереть раньше, не дожить даже до восемнадцати. Ходила я в брюках, в пилотке, всегда оборванная, потому что всегда на коленках ползешь, да еще под тяжестью раненого. Не верилось, что когда-нибудь можно будет встать и идти по земле, а не ползти. Это мечта была! Приехал как-то командир дивизии, увидел меня и спрашивает: "А что это у вас за подросток? Что вы его держите? Его бы надо послать учиться".

"Мы были счастливы, когда доставали котелок воды вымыть голову. Если долго шли, искали мягкой травы. Рвали ее и ноги... Ну, понимаете, травой смывали... Мы же свои особенности имели, девчонки... Армия об этом не подумала... Ноги у нас зеленые были... Хорошо, если старшина был пожилой человек и все понимал, не забирал из вещмешка лишнее белье, а если молодой, обязательно выбросит лишнее. А какое оно лишнее для девчонок, которым надо бывает два раза в день переодеться. Мы отрывали рукава от нижних рубашек, а их ведь только две. Это только четыре рукава..."

"Идем... Человек двести девушек, а сзади человек двести мужчин. Жара стоит. Жаркое лето. Марш бросок - тридцать километров. Жара дикая... И после нас красные пятна на песке... Следы красные... Ну, дела эти... Наши... Как ты тут что спрячешь? Солдаты идут следом и делают вид, что ничего не замечают... Не смотрят под ноги... Брюки на нас засыхали, как из стекла становились. Резали. Там раны были, и все время слышался запах крови. Нам же ничего не выдавали... Мы сторожили: когда солдаты повесят на кустах свои рубашки. Пару штук стащим... Они потом уже догадывались, смеялись: "Старшина, дай нам другое белье. Девушки наше забрали". Ваты и бинтов для раненых не хватало... А не то, что... Женское белье, может быть, только через два года появилось. В мужских трусах ходили и майках... Ну, идем... В сапогах! Ноги тоже сжарились. Идем... К переправе, там ждут паромы. Добрались до переправы, и тут нас начали бомбить. Бомбежка страшнейшая, мужчины - кто куда прятаться. Нас зовут... А мы бомбежки не слышим, нам не до бомбежки, мы скорее в речку. К воде... Вода! Вода! И сидели там, пока не отмокли... Под осколками... Вот оно... Стыд был страшнее смерти. И несколько девчонок в воде погибло..."



"Наконец получили назначение. Привели меня к моему взводу... Солдаты смотрят: кто с насмешкой, кто со злом даже, а другой так передернет плечами - сразу все понятно. Когда командир батальона представил, что вот, мол, вам новый командир взвода, все сразу взвыли: "У-у-у-у..." Один даже сплюнул: "Тьфу!" А через год, когда мне вручали орден Красной Звезды, эти же ребята, кто остался в живых, меня на руках в мою землянку несли. Они мной гордились".

"Ускоренным маршем вышли на задание. Погода была теплая, шли налегке. Когда стали проходить позиции артиллеристов-дальнобойщиков, вдруг один выскочил из траншеи и закричал: "Воздух! Рама!" Я подняла голову и ищу в небе "раму". Никакого самолета не обнаруживаю. Кругом тихо, ни звука. Где же та "рама"? Тут один из моих саперов попросил разрешения выйти из строя. Смотрю, он направляется к тому артиллеристу и отвешивает ему оплеуху. Не успела я что-нибудь сообразить, как артиллерист закричал: "Хлопцы, наших бьют!" Из траншеи повыскакивали другие артиллеристы и окружили нашего сапера. Мой взвод, не долго думая, побросал щупы, миноискатели, вещмешки и бросился к нему на выручку. Завязалась драка. Я не могла понять, что случилось? Почему взвод ввязался в драку? Каждая минута на счету, а тут такая заваруха. Даю команду: "Взвод, стать в строй!" Никто не обращает на меня внимания. Тогда я выхватила пистолет и выстрелила в воздух. Из блиндажа выскочили офицеры. Пока всех утихомирили, прошло значительное время. Подошел к моему взводу капитан и спросил: "Кто здесь старший?" Я доложила. У него округлились глаза, он даже растерялся. Затем спросил: "Что тут произошло?" Я не могла ответить, так как на самом деле не знала причины. Тогда вышел мой помкомвзвода и рассказал, как все было. Так я узнала, что такое "рама", какое это обидное было слово для женщины. Что-то типа шлюхи. Фронтовое ругательство..."



"Про любовь спрашиваете? Я не боюсь сказать правду... Я была пэпэже, то, что расшифровывается "походно-полевая жена. Жена на войне. Вторая. Незаконная. Первый командир батальона... Я его не любила. Он хороший был человек, но я его не любила. А пошла к нему в землянку через несколько месяцев. Куда деваться? Одни мужчины вокруг, так лучше с одним жить, чем всех бояться. В бою не так страшно было, как после боя, особенно, когда отдых, на переформирование отойдем. Как стреляют, огонь, они зовут: "Сестричка! Сестренка!", а после боя каждый тебя стережет... Из землянки ночью не вылезешь... Говорили вам это другие девчонки или не признались? Постыдились, думаю... Промолчали. Гордые! А оно все было... Но об этом молчат... Не принято... Нет... Я, например, в батальоне была одна женщина, жила в общей землянке. Вместе с мужчинами. Отделили мне место, но какое оно отдельное, вся землянка шесть метров. Я просыпалась ночью от того, что махала руками, то одному дам по щекам, по рукам, то другому. Меня ранило, попала в госпиталь и там махала руками. Нянечка ночью разбудит: "Ты чего?" Кому расскажешь?"

"Мы его хоронили... Он лежал на плащ-палатке, его только-только убило. Немцы нас обстреливают. Надо хоронить быстро... Прямо сейчас... Нашли старые березы, выбрали ту, которая поодаль от старого дуба стояла. Самая большая. Возле нее... Я старалась запомнить, чтобы вернуться и найти потом это место. Тут деревня кончается, тут развилка... Но как запомнить? Как запомнить, если одна береза на наших глазах уже горит... Как? Стали прощаться... Мне говорят: "Ты - первая!" У меня сердце подскочило, я поняла... Что... Всем, оказывается, известно о моей любви. Все знают... Мысль ударила: может, и он знал? Вот... Он лежит... Сейчас его опустят в землю... Зароют. Накроют песком... Но я страшно обрадовалась этой мысли, что, может, он тоже знал. А вдруг и я ему нравилась? Как будто он живой и что-то мне сейчас ответит... Вспомнила, как на Новый год он подарил мне немецкую шоколадку. Я ее месяц не ела, в кармане носила. Сейчас до меня это не доходит, я всю жизнь вспоминаю... Этот момент... Бомбы летят... Он... Лежит на плащ-палатке... Этот момент... А я радуюсь... Стою и про себя улыбаюсь. Ненормальная. Я радуюсь, что он, может быть, знал о моей любви... Подошла и его поцеловала. Никогда до этого не целовала мужчину... Это был первый..."



"Как нас встретила Родина? Без рыданий не могу... Сорок лет прошло, а до сих пор щеки горят. Мужчины молчали, а женщины... Они кричали нам: "Знаем, чем вы там занимались! Завлекали молодыми п... наших мужиков. Фронтовые б... Сучки военные..." Оскорбляли по-всякому... Словарь русский богатый...

Провожает меня парень с танцев, мне вдруг плохо-плохо, сердце затарахтит. Иду-иду и сяду в сугроб. "Что с тобой?" - "Да ничего. Натанцевалась". А это - мои два ранения... Это - война... А надо учиться быть нежной. Быть слабой и хрупкой, а ноги в сапогах разносились - сороковой размер. Непривычно, чтобы кто-то меня обнял. Привыкла сама отвечать за себя. Ласковых слов ждала, но их не понимала. Они мне, как детские. На фронте среди мужчин - крепкий русский мат. К нему привыкла. Подруга меня учила, она в библиотеке работала: "Читай стихи. Есенина читай".

"Ноги пропали... Ноги отрезали... Спасали меня там же, в лесу... Операция была в самых примитивных условиях. Положили на стол оперировать, и даже йода не было, простой пилой пилили ноги, обе ноги... Положили на стол, и нет йода. За шесть километров в другой партизанский отряд поехали за йодом, а я лежу на столе. Без наркоза. Без... Вместо наркоза - бутылка самогонки. Ничего не было, кроме обычной пилы... Столярной... У нас был хирург, он сам тоже без ног, он говорил обо мне, это другие врачи передали: "Я преклоняюсь перед ней. Я столько мужчин оперировал, но таких не видел. Не вскрикнет". Я держалась... Я привыкла быть на людях сильной..."



Подбежав к машине, открыла дверку и стала докладывать:
- Товарищ генерал, по вашему приказанию...
Услышала:
- Отставить...
Вытянулась по стойке "смирно". Генерал даже не повернулся ко мне, а через стекло машины смотрит на дорогу. Нервничает и часто посматривает на часы. Я стою. Он обращается к своему ординарцу:
- Где же тот командир саперов?
Я снова попыталась доложить:
- Товарищ генерал...
Он наконец повернулся ко мне и с досадой:
- На черта ты мне нужна!
Я все поняла и чуть не расхохоталась. Тогда его ординарец первый догадался:
- Товарищ генерал, а может, она и есть командир саперов?
Генерал уставился на меня:
- Ты кто?
- Командир саперного взвода, товарищ генерал.
- Ты - командир взвода? - возмутился он.
- Так точно, товарищ генерал!
- Это твои саперы работают?
- Так точно, товарищ генерал!
- Заладила: генерал, генерал...
Вылез из машины, прошел несколько шагов вперед, затем вернулся ко мне. Постоял, смерил глазами. И к своему ординарцу:
- Видал?



"Муж был старшим машинистом, а я машинистом. Четыре года в теплушке ездили, и сын вместе с нами. Он у меня за всю войну даже кошку не видел. Когда поймал под Киевом кошку, наш состав страшно бомбили, налетело пять самолетов, а он обнял ее: "Кисанька милая, как я рад, что я тебя увидел. Я не вижу никого, ну, посиди со мной. Дай я тебя поцелую". Ребенок... У ребенка все должно быть детское... Он засыпал со словами: "Мамочка, у нас есть кошка. У нас теперь настоящий дом".

"Лежит на траве Аня Кабурова... Наша связистка. Она умирает - пуля попала в сердце. В это время над нами пролетает клин журавлей. Все подняли головы к небу, и она открыла глаза. Посмотрела: "Как жаль, девочки". Потом помолчала и улыбнулась нам: "Девочки, неужели я умру?" В это время бежит наш почтальон, наша Клава, она кричит: "Не умирай! Не умирай! Тебе письмо из дома..." Аня не закрывает глаза, она ждет... Наша Клава села возле нее, распечатала конверт. Письмо от мамы: "Дорогая моя, любимая доченька..." Возле меня стоит врач, он говорит: "Это - чудо. Чудо!! Она живет вопреки всем законам медицины..." Дочитали письмо... И только тогда Аня закрыла глаза..."



"Пробыла я у него один день, второй и решаю: "Иди в штаб и докладывай. Я с тобой здесь останусь". Он пошел к начальству, а я не дышу: ну, как скажут, чтобы в двадцать четыре часа ноги ее не было? Это же фронт, это понятно. И вдруг вижу - идет в землянку начальство: майор, полковник. Здороваются за руку все. Потом, конечно, сели мы в землянке, выпили, и каждый сказал свое слово, что жена нашла мужа в траншее, это же настоящая жена, документы есть. Это же такая женщина! Дайте посмотреть на такую женщину! Они такие слова говорили, они все плакали. Я тот вечер всю жизнь вспоминаю... Что у меня еще осталось? Зачислили санитаркой. Ходила с ним в разведку. Бьет миномет, вижу - упал. Думаю: убитый или раненый? Бегу туда, а миномет бьет, и командир кричит: "Куда ты прешь, чертова баба!!" Подползу - живой... Живой!"

"Два года назад гостил у меня наш начальник штаба Иван Михайлович Гринько. Он уже давно на пенсии. За этим же столом сидел. Я тоже пирогов напекла. Беседуют они с мужем, вспоминают... О девчонках наших заговорили... А я как зареву: "Почет, говорите, уважение. А девчонки-то почти все одинокие. Незамужние. Живут в коммуналках. Кто их пожалел? Защитил? Куда вы подевались все после войны? Предатели!!" Одним словом, праздничное настроение я им испортила... Начальник штаба вот на твоем месте сидел. "Ты мне покажи, - стучал кулаком по столу, - кто тебя обижал. Ты мне его только покажи!" Прощения просил: "Валя, я ничего тебе не могу сказать, кроме слез".



"Я до Берлина с армией дошла... Вернулась в свою деревню с двумя орденами Славы и медалями. Пожила три дня, а на четвертый мама поднимает меня с постели и говорит: "Доченька, я тебе собрала узелок. Уходи... Уходи... У тебя еще две младших сестры растут. Кто их замуж возьмет? Все знают, что ты четыре года была на фронте, с мужчинами... " Не трогайте мою душу. Напишите, как другие, о моих наградах..."

"Под Сталинградом... Тащу я двух раненых. Одного протащу - оставляю, потом - другого. И так тяну их по очереди, потому что очень тяжелые раненые, их нельзя оставлять, у обоих, как это проще объяснить, высоко отбиты ноги, они истекают кровью. Тут минута дорога, каждая минута. И вдруг, когда я подальше от боя отползла, меньше стало дыма, вдруг я обнаруживаю, что тащу одного нашего танкиста и одного немца... Я была в ужасе: там наши гибнут, а я немца спасаю. Я была в панике... Там, в дыму, не разобралась... Вижу: человек умирает, человек кричит... А-а-а... Они оба обгоревшие, черные. Одинаковые. А тут я разглядела: чужой медальон, чужие часы, все чужое. Эта форма проклятая. И что теперь? Тяну нашего раненого и думаю: "Возвращаться за немцем или нет?" Я понимала, что если я его оставлю, то он скоро умрет. От потери крови... И я поползла за ним. Я продолжала тащить их обоих... Это же Сталинград... Самые страшные бои. Самые-самые. Моя ты бриллиантовая... Не может быть одно сердце для ненависти, а второе - для любви. У человека оно одно".




"Кончилась война, они оказались страшно незащищенными. Вот моя жена. Она - умная женщина, и она к военным девушкам плохо относится. Считает, что они ехали на войну за женихами, что все крутили там романы. Хотя на самом деле, у нас же искренний разговор, это чаще всего были честные девчонки. Чистые. Но после войны... После грязи, после вшей, после смертей... Хотелось чего-то красивого. Яркого. Красивых женщин... У меня был друг, его на фронте любила одна прекрасная, как я сейчас понимаю, девушка. Медсестра. Но он на ней не женился, демобилизовался и нашел себе другую, посмазливее. И он несчастлив со своей женой. Теперь вспоминает ту, свою военную любовь, она ему была бы другом. А после фронта он жениться на ней не захотел, потому что четыре года видел ее только в стоптанных сапогах и мужском ватнике. Мы старались забыть войну. И девчонок своих тоже забыли..."

"Моя подруга... Не буду называть ее фамилии, вдруг обидится... Военфельдшер... Трижды ранена. Кончилась война, поступила в медицинский институт. Никого из родных она не нашла, все погибли. Страшно бедствовала, мыла по ночам подъезды, чтобы прокормиться. Но никому не признавалась, что инвалид войны и имеет льготы, все документы порвала. Я спрашиваю: "Зачем ты порвала?" Она плачет: "А кто бы меня замуж взял?" - "Ну, что же, - говорю, - правильно сделала". Еще громче плачет: "Мне бы эти бумажки теперь пригодились. Болею тяжело". Представляете? Плачет."

"Мы поехали в Кинешму, это Ивановская область, к его родителям. Я ехала героиней, я никогда не думала, что так можно встретить фронтовую девушку. Мы же столько прошли, столько спасли матерям детей, женам мужей. И вдруг... Я узнала оскорбление, я услышала обидные слова. До этого же кроме как: "сестричка родная", "сестричка дорогая", ничего другого не слышала... Сели вечером пить чай, мать отвела сына на кухню и плачет: "На ком ты женился? На фронтовой... У тебя же две младшие сестры. Кто их теперь замуж возьмет?" И сейчас, когда об этом вспоминаю, плакать хочется. Представляете: привезла я пластиночку, очень любила ее. Там были такие слова: и тебе положено по праву в самых модных туфельках ходить... Это о фронтовой девушке. Я ее поставила, старшая сестра подошла и на моих глазах разбила, мол, у вас нет никаких прав. Они уничтожили все мои фронтовые фотографии... Хватило нам, фронтовым девчонкам. И после войны досталось, после войны у нас была еще одна война. Тоже страшная. Как-то мужчины оставили нас. Не прикрыли. На фронте по-другому было".

"Это потом чествовать нас стали, через тридцать лет... Приглашать на встречи... А первое время мы таились, даже награды не носили. Мужчины носили, а женщины нет. Мужчины - победители, герои, женихи, у них была война, а на нас смотрели совсем другими глазами. Совсем другими... У нас, скажу я вам, забрали победу... Победу с нами не разделили. И было обидно... Непонятно..."



"Первая медаль "За отвагу"... Начался бой. Огонь шквальный. Солдаты залегли. Команда: "Вперед! За Родину!", а они лежат. Опять команда, опять лежат. Я сняла шапку, чтобы видели: девчонка поднялась... И они все встали, и мы пошли в бой..."

 

---

09.05.2015 в 17:00

Пишет  Веселый робот:

День Победы
...А ведь я ещё помню, каким был этот праздник тогда, когда ветеранам (настоящим) было ещё только по 60-70, а самым старым - ну 75 лет. И чем он был для них.

В первую очередь это был день встречи, и повод для встречи.

Они ехали поездами, летели самолётами из самых дальних мест нашей необъятной страны. Я не знаю: наверное, проезд для ветеранов (в том числе и на поездах дальнего следования и самолётах) был бесплатен, или сильно льготировался. Во всяком случае, финансовый вопр

...читать дальше (еще 11848 символов) >>

ос, похоже, не стоял: летели и ехали из самых дальних городов и весей. Лишь бы здоровье позволяло дорогу перенести.

У нас была большая квартира, а тех, с кем вместе дошёл до Берлина мой дед, жизнь разметала по окраинам Империи: один прилетал даже из Ташкента (при этом он был русским, что характерно). И квартира служила им как бы перевалочным пунктом: бросить ненадолго вещи, переодеться, умыться, привести себя в порядок, принять лекарство, ну и так далее - уже в непосредственной близости от точки сбора - в Москве..

По цепочкам приезжали и те, кто с дедом воевал, и привозили с собой на удобную перевалочную "базу" тех, кто воевал на совсем других фронтах, но попутчик... Дед щедро привечал всех, собственно, это было не очень сложно: они ничего и не требовали особо - ни есть, ни тем более пить... Так, ванную комнату и вообще санузел поюзать, да почему-то всем позарез нужны были белые рубашки: либо погладить, либо что-то пришить, вот такое, по мелочи. Причём даже это они делали сами, только просили инструмент: утюг, нитки...

Начиная с 7 мая и где-то ещё спустя неделю после кульминации праздника 9-го мая наша квартира превращалась в дурдом: постоянно звонил телефон и дверной звонок, дед висел на телефоне, координируя сложную логистику и маршруты своих однополчан и не только, я открывал дверь и каждый раз за дверью стояло несколько пожилых мужчин в дорожном (иногда - с одиноким орденом на лацкане пиджака, но никогда - при полном иконостасе, в дорогу это одевать считалось не комильфо, это одевали уже как раз на нашей квартире). До десятка, порой.

Никогда не было бабулек-ветеранш - видимо, у них были свои перекладные квартиры.

Квартира наполнялась запахом: недорогого но очень злоебучего мужского советского парфюма, и почему-то - кожи. Может быть, многие надевали новые ботинки. Вообще старались одеться по-торжественней.

От нас, как правило, выходили те же ветераны, но уже благоухающие, чисто выбритые (для этого и требовался санузел), в непременно белых рубахах под кителями, и - при полной "сбруе" (некоторые из них так сами называли свои ордена), позвякивая застенчиво золотом орденов и медалей...

Да! Застенчиво! Вот это помню реально! Если была хоть какая-то погодная возможность одеть, например, плащ, - одевали. Не потому, что холодно, а чтоб прикрыть это золото орденское. Я не понимал тогда, как можно этого стесняться - герои же! А они - стеснялись...

И дальше они все шли на встречи. У каждой группы была своя точка сбора: я не знаю точно, я сам был только на мытищинских точках сбора, а дед со-товарищи наоборот ездил в Москву, куда-то в центр, где по традиции встречался его авиаполк. Но думаю, что в Москве было по сути тоже самое: стоят люди, высоко поднят плакат или флаг - такой-то такой-то фронт, такой-то такой-то полк... ну и дальнейшая детализация. Иногда использовались только им понятные названия, топонимы, но это я уже вообще только по телевизору видал.

Парадов не помню, а вот встречи эти действительно делали праздник очень и очень душевным! Почти не помню никакого официоза, только от министра обороны дед получал под копирку открытку. Где было вписано каллиграфическим почерком кого-то в секретариате, после пропечатанных золотыми буквами "Уважаемый..." - имя-отчество деда. И подпись министра Устинова была типа живой (факсимиле, скорее всего - заебся бы он вживую подписывать, тогда ветеранов много было ещё - клешня б отсохла после первого же 9 мая).

Праздник был и в самом деле со слезами на глазах, но это были не выспренные слёзы казённых дураков и не пафосные минуты молчания, а реальные слёзы радости от встречи живых людей, и слёзы горя от того, что с каждым годом на эти встречи кто-то - да не приезжал уже. Каждый год выкашивал нескольких, и с каждым разом - больше, больше... Ветераны победили в Великой Отечественной, но время никому ещё победить не удавалось...

Стояли, вспоминали тех, кого уже нет с ними, обязательно прогуливались, обязательно перебрасывались парой-тройкой слов с другими группами... Иногда даже смеялись, подначивали, шутили по-своему...

...Возвращались уже всегда - после "фронтовых ста грамм".

Интересно, кстати, что я никогда - ни тогда, ни позже - не видел напившегося в хлам, в безобразие, ветерана. Притом что среди них были, конечно, пьющие. И довольно крепко. Но 9 мая - был святой день, и все, сколько помню, держали себя в руках независимо от. Конечно, возраст, здоровье было уже не то, - но тому же моему деду в другие дни, чего уж там, - было вовсе не западло крепко нахерачиться так, что... в общем, не хочу об этом рассказывать. Не часто, конечно, но бывало. И с возрастом всё чаще. А 9 мая - никогда: абсолютно все выпивали очень аккуратно.

И на улицах не видал и в устных преданиях не слыхивал.

А о войне говорить не любили. По возвращении со встречи в квартире собирался уже узкий круг однополчан. Нет, забегали, конечно, те, кто вещи там оставил или что-то ещё, но слётанная группа, эскадрилья, уже сидела в узком кругу своих.

Конечно, выпивали, закусывали. Скромно, без фанатизма.

Я, мальцом, приставал к ним. Всяко. Не. Без мазы. Непробиваемая стена.

Помню, был один мужик, со смешной фамилией Ус. Он - я щас могу накосячить, знатоки набегут, развопятся, ну и пусть, скажу как помню: он в экипаже сидел где-то в корме самолёта и ебашил оттуда толи из пулемёта какого, толи из бронеружья (ну, карамультук, бронелисты пробивающий) или маленькой зенитки какой - не помню уже. Фишка была в том, что если самолёт, допустим, подбивали, то у пилота ещё теоретически была маза выпрыгнуть с парашютом, а этому даже парашюта не полагалось - не пролезал он там, чтоль, с парашютом, или ещё чего - не помню, а специально взрослым уже никогда не интересовался.

И вот этот смертник, считай, был самым весёлым и разговорчивым из них. Душа компании, балагур. Любили его все за это дело жутко, а в молодости, небось, вообще был молодец-орёл.

Я от деда уже знал, он всегда с восхищением рассказывал про Уса и вообще про вот этих вот, стрелков с кормы. Я сидел где-то рядом с ним, и, видя благостное расположение, спросил Уса: - Дядя (имя, не помню, как звали) - а вам страшно было в самолёте сидеть? - мне лет семь было тогда, когда происходил разговор.

Ус засмеялся смехом очень молодого человека. - Страшно?! - да не говори! Бывало, как пойдут со всех сторон лупить - так всю корму обделаешь! - и все засмеялись, и я засмеялся, и было непонятно, всерьёз он это, или шутит...

Или и то, и другое.

Вот так они вспоминали о войне.

Ещё помню, были разговоры-междометия. Такие, незаконченные предложения, которые не нуждаются в окончании, потому что им понятны и без слов. Ну, например один взялся рассказывать, как позвали его перед пионерами выступить. А они почему-то все это не очень любили - выступать перед пионерами. Приведу пример по памяти:

- Пришёл... у них там пионервожатая - румяная такая, сочная, как Риммка в молодости была... - все невольно предаются коротким воспоминаниям о сочной Риммке, и на миг понимающе улыбаются - вот оно, мужское, в любом возрасте... - спрашивает меня: скажите, а вы Берлин бомбили? А моё звено ж тогда, помните, на Лейпциг повернули (далее следует непереводимая игра слов, какие-то фамилии, уточнения - как случилось так, и почему Лейпциг надо было бомбить чуть ли не больше, чем Берлин - все соглашаются, там авиабаза была у немцев) - нет, говорю, я Берлин не бомбил, мы Лейпциг бомбили. Смотрю, скучнеет она как-то: не Берлин ведь! - ох, меня зло такое взяло! - что, говорю, думаете Лейпциг меньше Берлина обороняли?! - и повисает пауза. Всем всё понятно. Потом один прорезает паузу:

- Ну дык выступил?

- Ну выступил... - соглашается бомбивший Лейпциг без энтузиазма. - Да как им расскажешь?! И что? - тишина.

Вот такие диалоги.

Но бывали, конечно, и споры. Это ежели вдруг умудрится кто задеть за живое - соврать что-то. Вообще, ветераны очень чувствительны были к вранью. Я не представляю, как живут сейчас те, кто дожил до наших дней, сохранив рассудок в здравости. Столько мифов наворотили сейчас...

Но, по-крайней мере, тогда - стоило только кому-то что-то сказать, как тут же взрывались: "не было такого! Да вы вообще после Кеннигсберга нормального аэродрома не имели, не могли вы там стоять!" - вы, они, эти, те... споры были в основном технические: кто где стоял, кто откуда взлетал, настолько ли сложно было долететь "на честном слове и на одном крыле"...

А в 1984 году было последнее 9 мая. Такое. В нашей квартире. Потому, что в июле того же года пришёл черёд деда моего пасть в неравной битве со временем. И Ус прилетел снова из своего далека. И много кто прилетел-приехал. Большое количество стариков. В дорожном. Чёрном. Уже без орденов и парфюма. Проводить в последний путь однополчанина.

И всё. Больше наша квартира не была для них перевалочной базой. Они никогда не возвращались туда, где больше нет того, кто с ними бок о бок воевал. Наверное, считали это невозможным...

...В 90-х видел я (и не раз), как на 9 мая, одинокий, сивый от старости дедушка стоял на площади, там, где проходили народные гуляния тогда, с плакатиком "такой-то фронт, такая-то дивизия, такой-то полк..." - и стоял он - один... Никто уже не приходил на встречу. Вокруг кружились-гуляли люди, "благодарные потомки", нажравшиеся по случаю, а дед ждал своих. Как-то абстрагировавшись от реальности.

Этот дед рвал душу, видимо, не только мне - я помню, видел много подобных фотографий потом. Одинокие деды с такими плакатиками появлялись всё чаще и в большем количестве городов и весей необъятной.

Затем исчезли и они.

...Нынешнее празднование 9 мая вызывает у меня только два чувства: недоумение. Недоумение потому, что я не понимаю, кто все эти люди и имеют ли они прямое отношение к ветеранам? Все эти старики в орденах. Потому что элементарная арифметика подсказывает мне, что самому молодому ветерану сейчас никак не может быть меньше 86 лет. А средний возраст должен быть - 95 и более лет. Я не знаю статистику, и не хочу даже гуглить её, чтоб окончательно не увериться в страшной правде, но думаю, что совсем немного ветеранов дожили до 95-100 лет.

И кто тогда все эти золотоносные деды на трибунах, выглядящие лет эдак на 70 - максимум? А боевитые старушки явно не старше 65-75 лет - что, эликсир молодости им теперь выдают в собесе? Если не воевали - откуда у них порой боевые награды? Да даже и юбилейные медали - откуда?

А если дожили и так хорошо сохранились - почему не встречаются больше? Как раньше? Почему променяли душевные встречи с живыми людьми, с живой памятью - на казённый поганый официоз?!

Может быть, я ошибаюсь, но не покидает меня ощущение какой-то чудовищной фальши. Громаднейшей лжи и ложной, надутой в угоду пропагандонскому текущему моменту пафосности этого праздника - сегодня.

И второе чувство - чувство стыда перед оставшимися ещё в живых ветеранами. Миллиардов, которые вбухиваются в празднование, в шоу, парады, атрибутику, ленточки, открытки, украшения, и прочее и прочее хватило бы, чтоб просто, например, устроить ветеранам европейского уровня пенсию и европейского же уровня медицинское обслуживание. И уверен - ещё б осталось даже. Хотя бы на год. До следующего 9 мая. И следующего 9 мая - повторить. Вот это - действительно, было бы правильно.

Но на самом деле ветераны этому государству - они даже не наплевать. Они - обуза, неприятная пока ещё нагрузка к празднику, который власть уже умастилась вовсю повернуть в сторону своих пропагандистских дурацких задач и целей. Поэтому ни о каких европейских пенсиях, квартирах или медобслуживании ветеранам мечтать не приходится. Нет, деньги пойдут на георгиевские ленточки на каждом фонарном столбе. С подсветкой. И на красивый салют. Перебьются, ветераны-то.

И вот за это - стыдно. Перед ними.

Ещё пока оставшимися в живых.

Нам, пока ещё не убитым, сохранившим совесть, потомкам.

С наступающим.

© hvatkin.com

---

Очень грустно....

Майя Плисецкая умерла...

---

Прикольно

29.04.2015 в 00:00

Пишет  Веселый робот:

Бессмертие
1 день:

Что? Почему я ещё жив? Что со мной? Помню, как меня сбивает машина, я падаю, теряю сознание. А теперь вокруг меня собралась целая толпа людей, какой-то нервный мужичок прыгает вокруг меня, постоянно что-то причитая, все смотрят на меня так, будто со мной что-то не так. А на мне ни царапины. Как такое могло случиться?

1 неделя:

Показался врачу. Он никаких отклонений не нашел, сказав что мой организм работает как часы. Однако после того как у меня взяли из пальца к

...читать дальше (еще 6495 символов) >>

ровь, порез затянулся на считанные секунды. Благо что врач на это не обратил никакого внимания. Придя домой намеренно уколол себя повторно. Было страшно сделать себе больно, но ничего не произошло. Из укола вытекла одна маленькая капелька крови и тут же затянулась. Со мной явно что-то не так.

1 месяц:

Абсолютно пропало чувство голода и сна. Как оказалось я теперь совершенно спокойно могу провести целую неделю без еды и воды и ничего мне с этого не будет. Прикольное качество. Однако привычки, выработанные годами, всё равно дают о себе знать. Иногда хочется съесть чего-то вкусного, мороженного или жаренного мяса. Не потому что хочется есть, а просто ради вкуса.

1 год:

Сегодня случилось непоправимое. Сегодня я должен был погибнуть второй раз в своей жизни. Мы с девушкой ехали поздно ночью по горной дороге. Я был так ею увлечён, что не заметил поворота и вылетел с дороги. Мы вместе с машиной ринулись в пропасть. Помню только, что в самый последний момент успел лишь обнять свою любимую и что-то прокричать напоследок. Очнулся я неподалеку от той груды металла, что раньше была автомобилем. Спасти любимую я уже не мог. А на мне по-прежнему не было ни одной царапины.

10 лет:

Те 10 лет, что я провел на службе по контракту, сделали из меня настоящего бойца. Я изучил науку выживания, благо что с моими способностями это оказалось много проще, чем остальным. Служба в горячих точках помогла мне укрыться от мыслей на тему того, кто же я есть. Когда ты сидишь под пулями, мало кого интересует - какое у тебя прошлое и какими особыми умениями ты обладал. Главное - здесь и сейчас. Для меня мой полк стал второй семьёй. Однако даже им я не скажу о том, что во время наших ночных вылазок меня убивали уже раз 5 или 6. Хотя я и сам уже и не помню сколько точно. Благо что после возвращения на базу мне удавалось объяснить то, что на мне не царапины. Да и мало кого это волновало. Жив, и ладно. Без ложной скромности скажу, что со временем я даже стал для наших, неким подобием талисмана, который приносит удачу. Ха! Как бы я хотел что бы было так. Все ребята в это верили до того момента, пока по нашей позиции, во время очередных боев, не ударила ракета. Больше верить во что-то было некому, т.к. на месте нашей дислокации не осталось ничего. Кроме меня.

100 лет:

Как же быстро разрастается человечество. Ещё, казалось, вчера, нас было чуть более 7 млрд, а за какие-то неполные 100 лет мы приблизились к 20! Как мне кажется это вызвано небывалым технических рывком в медицине, компьютерных технологиях, биоинженерии. Что бы спастись от голода, люди начали освоение морского дна, строительство морских ферм и доступного жилья под водой. Появились первые города-миллионники. А вот с проектом городов на Луне, увы, ничего, пока что не получилось. Получив доступ к компьютерам, человечество потеряло всякий интерес и стремление к звёздам. Теперь каждый имеет имплант, который соединят всех людей в одну информационную сеть. Разговоры, теперь, используются только в качестве хорошего тона и то, стараются его свести к минимуму. В основном же используют т.н. "телепатию". А если точнее то специальную программку, которая позволяет передавать мысли друг другу. Стоя у истоков фирмы, которая первой начала производить такие чипы-импланты я не могу беспристрастно сказать, хорошо это или плохо. Но люди сами выбирают свое будущее.

1000 лет:

Как же скучна становится жизнь. Казалось бы - у меня всё есть. Есть компания, которая за 1000-летнюю историю обрела репутацию такую, что может поспорить с некоторыми странами. Я уж молчу про прибыли от неё, ведь каждый день рождается человек, которому необходимы наборы плат, чипов и нейроинтерфейсов для нормального функционирования в обществе. А на эти части - у моей фирмы полная монополия. Женщины, влияние, связи, власть, всё становится неважным. Всё то, что раньше меня волновало - отошло на второй план, оставив только небольшой налёт каких-то приятных воспоминаний. Единственное утешение, что я себе нахожу - это наука. Она доставляет мне истинное наслаждение своей непредсказуемостью. Неизвестно, какие открытия будут совершены в течение какие-то 100 лет.

10000 лет:

Года проносятся мимо меня. Я не то что бы всегда стремился к жизни отшельника, но, увы, так получилось, что все мои знакомые умирают раньше, чем я смогу оставить о них хоть какое-то яркое впечатление. Череда знакомств, лиц, имен, дат - теперь ничего для меня не значат, сливаясь в одну серую, монотонную краску, которая теперь представляет всё моё существование. Мода, музыка, литература, всё что раньше меня развлекало теперь кажется мне повторением то, что уже было раньше.
Не так давно, пару столетий назад, человечество очередной раз вышло на очередной виток научного прогресса. Людям покорился космос и спустя век, весь научно-технический потенциал работал на то, что бы покинуть Землю. И вот свершилось - огромные космические лайнеры, ушли в необъятные просторы космоса, оставив за собой запылённый, уставший мир - колыбель человечества. Остался и я, поскольку решил, что мне нет места в новом мире.

100000 лет:

Вчера... А может уже и не вчера. Я не помню. Был ледниковый период, который длился может день, может час, может век. Я не знаю. Я уже очень давно перестал считать время. Сложно считать то, что не имеет над тобой власти. Бродя по заснеженной пустыне я пытаюсь найти что-то, что может привлечь моё внимание, но всё тщетно.

1000000 лет:

Я видел как жизнь умирала. Я видел, как из-за надвигающихся ледников или засухи вымирали целые виды. В итоге всех катаклизмов, что что я пережил, меня посетила мысль, что я остался совсем один на этой планете. Здесь была вода, солнечный свет, приемлемая температура. Но совсем не было жизни, кроме меня. Но однажды случило то, что изменило обычный ход вещей. Кровь. Обычная кровь, что течет в венах, по нелепой случайности попала в воду океана. Вначале я не придал этому значения, но через какой-то незначительный промежуток времени я заметил существ, очень отдаленно, да ещё и при должной фантазии, напоминающих рыб, что выпрыгивали на берег.
И тут у меня затеплилась надежда на то, что отныне я буду не один. Пройдет ещё совсем немного времени и я снова услышу и увижу что-то новое, что-то что сможет меня удивить. Может быть у меня даже получится научить чему-то этих новых, пока что неведомых мне существ. Это было бы здорово. Нужно лишь немного подождать. Но это я уже умею отлично, время научило меня этому.
Я буду присматривать за новым миром. Я буду ждать.

© Artanis06

---

24.04.2015 в 07:32

Пишет  Jliay:

Про жизнь или поздравляюпрофнссор Снейп женился
Британский актер Алан Рикман, сыгравший роль профессора Северуса Снейпа в фильме о Гарри Поттере женится после 50 лет отношения.

Мы женаты. Вот только недавно поженились. Это было замечательно, потому что на церемонии никто не присутствовал. После свадьбы в Нью-Йорке мы прогулялись по Бруклинскому мосту и пообедали.

Зайдите по ссылке и порадуйтесь вместе с коментатором)))

http://ren.tv/novosti/2015-04-23/professor-severus-sneyp-iz-filmov-o-garri-pottere-zhenilsya-posle-50-let

Это просто фаетастика...

Почему когда за дело беруться профиссионалы мне за них становится стыдно(((

 

---

Обожаю её!!

07.04.2015 в 14:17

Пишет  svoboda_09:

Не могла не...
Высказывания Фаины Раневской

Я, как яйца, участвую, но не вхожу.

Что за мир? Сколько идиотов вокруг, как весело от них!

Есть такие люди, к которым просто хочется подойти и поинтересоваться, сложно ли без мозгов жить.

Одиночество — это когда в доме есть телефон, а звонит будильник.

Если человек тебе сделал зло, дай ему конфетку. Он тебе - зло, ты ему - конфетку. И так до тех пор, пока у этой твари не разовьется сахарный диабет.

— Очень сожалею, Фаина Георгиевна, что вы не были на премьере моей новой пьесы, — похвастался Раневской Виктор Розов. — Люди у касс устроили форменное побоище!
— И как? Удалось им получить деньги обратно?

Оптимизм - это недостаток информации.

Талант — это неуверенность в себе и мучительное недовольство собой и своими недостатками, чего я никогда не встречала у посредственности.

Думайте и говорите обо мне, что пожелаете. Где вы видели кошку, которую бы интересовало, что о ней говорят мыши?

(Администратору, заставшему ее в гримерке абсолютно голой)
- Вас не шокирует, что я курю?

— Я обожаю природу.
— И это после того, что она с тобой сделала?

- Лесбиянство, гомосексуализм, мазохизм, садизм - это не извращения. Извращений, собственно, только два: хоккей на траве и балет на льду.

Идущую по улице Раневскую толкнул какой-то человек, да еще и обругал грязными словами. Фаина Георгиевна сказала ему:
- В силу ряда причин я не могу сейчас ответить вам словами, какие употребляете вы. Но я искренне надеюсь, что когда вы вернетесь домой, ваша мать выскочит из подворотни и как следует вас искусает.

Семья заменяет всё. Поэтому, прежде чем ее завести, стоит подумать, что тебе важнее: всё или семья.

Проклятый девятнадцатый век, проклятое воспитание: не могу стоять, когда мужчины сидят!

Я себя чувствую, но плохо.

Заметила, что если не кушать хлеб, сахар, жирное мясо, не пить пиво с рыбкой - морда становится меньше, но грустнее.

- Скажи, маленькая, что ты хочешь: чтобы тебе оторвали голову, или ехать на дачу?

Голова болит, зубы ни к черту, сердце жмет, кашляю ужасно, печень, почки, желудок — всё ноет! Суставы ломит, еле хожу... Слава Богу, что я не мужчина, а то была бы еще предстательная железа!

Одной даме Раневская сказала, что та попрежнему молода и прекрасно
выглядит.
-- Я не могу ответить вам таким же комплиментом, -- дерзко ответила та.
-- А вы бы, как и я, соврали! -- посоветовала Фаина Георгиевна.

Вы правы: сегодняшняя молодёжь ужасная. Но ещё ужаснее то, что мы не принадлежим к ней.

- Вы слышали, как не повезло писателю Н.? - спросили у Раневской.
- Нет, а что с ним случилось?
- Он упал и сломал правую ногу.
- Действительно, не повезло. Чем же он теперь будет писать? - посочувствовала Фаина Георгиевна.

---

05.04.2015 в 00:00

Пишет  Веселый робот:

Напряженность поля официантки


Они познакомились в Бауманке, поженились. И в лихие 90е, после выпуска уехали в Америку по приглашению, двигать науку. Денег по гранту на все хватало, но первым делом все равно естественно устроились на подработки.
Он - в супермаркете после закрытия продукты по полкам расставлял. У нее с английским отлично было - она - в кафе-бар, официанткой в вечернюю же смену.

И вот работает она как-то - обратила внимание на пожилого мужчину. Он уже который час сидел за

...читать дальше (еще 1077 символов) >>

столиком у окна с блокнотом - что-то решал. И что-то у него не получалось. Когда до закрытия минут 15 оставалось - она поборола свое иммигрантское стеснение и подошла поинтересоваться.

Дядечка высчитывал зависимость напряженности поля от пары переменных. Задачка вполне в духе последних курсов Бауманки. Она ему естественно это все быстренько рассчитала и отдала с очаровательной блондинистой улыбкой. Дядя был просто ошарашен и ушел не проронив ни единого разумного слова, неся блокнот с решением в вытянутой руке.

Второй раз он пришел к ней в кафе с букетом цветов и большим конвертом. В конверте лежал научный журнал по радио-тематике, заложенный конвертом поменьше на странице с его публикацией. Основой работы были как раз зависимости напряженности поля от этих переменных. В конверте лежала 1000 долларов - примерно половина среднего гонорара за публикацию по тем временам. Под статьей была подпись: "В соавторстве с Еленой".

Журнал и бейджик с названием кафе, на котором фломастером от руки написано имя Elena, до сих пор бережно хранятся как семейная реликвия.

---

Ох, вот это укурка! Берегитесь люди и трижды думайте прежде чем кат открыть)))

04.04.2015 в 02:33

Пишет  Бродяга69:

мва-хаха! )))
давно такого пиздеца не видела!

04.04.2015 в 02:19

Пишет  Йож во фраке:

ПОМИДОРКИ
Господи.
У меня все лицо в слезах и живот свело непрекращающейся судорогой.
Я просто ползала по кровати от смеха, где я имела счастье лежать, когда наткнулась на этот пост, потому что иначе я бы упала со стула и ползала бы по полу.
Я перебудила ржачем, наверно, весь дом. Я давно так не рыдала над чем-то в интернете, но ЭТО.

ЭТО

Искренне советую не есть и не пить, пока смотрите эти картинки. Правда. Не стоит.

02.04.2015 в 12:00

Пишет  Веселый робот:

Да здравствуют помидорки
С месяц назад в мои руки попала удивительная книга. Давали мне ее на время, лишь посмотреть, но она произвела на меня такое впечатление, что я не поленилась обыскать книжные магазины и в конце концов приобрела ее.

Сегодня я хочу поделиться с вами этим бесценным произведением.

На мой взгляд, это как раз та литература, которая должна быть в любом доме. Невозможно передать, сколько радости приносит в среднестатистическую семью совершенно прикладная (казалось бы!) книга «Вкусные фантазии из помидоров».

«Простая техника - удивительный результат!» - обещают авторы. И они не обманывают!


Я пыталась сфотографировать страницы полноценным фотоаппаратом, но он трижды выпадал из моих слабеющих пальцев. Пришлось ограничиться айфоном. Конечно, его камера не передает всего ошеломляющего воздействия иллюстраций. Но вы сможете составить краткое впечатление и убедиться, насколько вам необходима эта книга.

Начинается она мягко, чтобы не шокировать неподготовленного читателя. С цветов.

Вот - кувшинка:



А это - просто абстрактный цветок:



Читатель светло улыбается, читатель следует дальше, еще не зная, что ждет его за поворотом.

И тогда-то его, расслабленного и беззащитного, встречает

Ацкий Заяц!



Хо-хо-хо! - как бы говорит нам эта тварь. - Не ждали, суки? Щас я изображу вам ламбаду в одно заячье рыло!

Танцуй, пока молодой, мальчик!



Выдохни, дорогой читатель! Уйми сердцебиение. Хряпни коньяку, в конце концов. Потому что тебя ждет новая встреча с прекрасным.

Щенок! - назвали его создатели. Да, он под веществами, но вам что, жалко бутирата?



Мальчик ярко выраженной национальности. Судя по всему, хозяин щенка.



Над ними летает Стрекоза, напевая «Каннабис! Каннабис!» "А не мусорок ли ты часом?" Сколько искры, сколько мысли в ее глазах!



И на все это дело, офигев, смотрит Бульдог с трепанацией черепной коробки.



Но покинем пределы нашей страны и перенесемся в джунгли. Тигр, о тигр, светло горящий в глубине полночной чащи! - написал классик. И вот он - Тигр!



Вы удивлены. Вы сомневаетесь. Вы смеете утверждать, что это африканская мышь, по традиции своего племени украсившая себя тарелкой в нижней губе.



Скептики будут посрамлены. Ибо если сказано вам - Тигр, значит, Тигр! Нет, не чебурашка, располовиненный бензопилой «Дружба» вдоль продольной оси, как обманчиво подсказывает нам картинка номер три. А гордый хищник!



Двигаемся дальше. Кто еще обитает в наших широтах? Правильно, свинья. Судя по выражению лица, это поросенок Петр, добравшийся куда хотел.



А вот и Полноценная Козлина Козлик. Оцените богатство мимики! В принципе, с таким лицом я третий день смотрю в окно. Думаю, многие из вас узнают в Козлике себя и умилятся.



Следом за козликом идет Брюхатая Мышка.



Нет, она не рожает, у нее не запор, она не лопнет и харя у нее тоже не треснет, как предполагают некоторые читатели. Просто она смотрит на Оленя:



Олень сдох. С ними это случается. Он катался на катке, у него разъехались ножки - бац! - и все. Вот посмертный портрет:



Издохнув, олень придавил собой Сороконожку:



А вот Зебра еще жива. Хотя, судя по ее лицу, ее не очень радует этот факт.



Зато кого он, несомненно, радует, так это венца творения - Человека! Непринужденная поза, скептическая ухмылка, каннабис для стрекозы руккола в голове - все это изобличает в нем настоящего Хипстера!



В правом нижнем углу - Хипстер-зомби.

Крайне актуален в свете выпавшего снега - Лыжник! Стоит на асфальте, в лыжи обутый.



Да, его немножко раздуло и у него гепатит, но взгляните, как он твердо смотрит в будущее!



И наконец, заключительные иллюстрации. Срущий Котик!



И Котик, подсматривающий за Срущим:



На этом, мои дорогие друзья, я заканчиваю обзор уникальной книги. Надеюсь, каждый из вас убедился, что самые простые продукты плюс немного бутирата воображения творят чудеса!

© eilin-o-connor

---

03.04.2015 в 07:00

Пишет  Веселый робот:

10 цивилизаций в твоей квартире
Аптечка
Тут у тебя – Япония. Во первых, тесно и чистенько. Во, вторых – здесь немало последних достижений промышленности. В третьих – отличная экология, потому что живут местные обитатели очень-очень долго. Старичков здесь всячески уважают, берегут и прячут от тебя подальше. Воевать с аптечными жителями опасно: они пожертвуют парой-тройкой своих, а у тебя потом Перл Харбор в организме.

Балкон
Обширная далекая Канада, почти не затронутая проблемами осталь

...читать дальше (еще 3224 символов) >>

ных территорий. Зимой холодно, летом жарко, но недолго. Лыжный спорт в почете. Много дикой природы. Даже медведи и лоси водятся. Честное слово. Просто ты не убираешь там никогда, а то бы заметила.

Тумбочка в коридоре
Народ отсюда разбегается, как из Сомали. В других странах о местных ничего больше обычно и не знают, кроме того, что это нелегальные мигранты из тумбочки, бедные, чумазые и голодные. А между прочим, здесь богатейшая культура. Если бы археологи покопались, нашли бы и ключи от громовой колесницы, и Жеваный мячик Анубиса.

Шкафчик под раковиной
Зона экологической катастрофы, локальный Чернобыль. Проживают тут, в основном, упертые аборигены, отказавшиеся эвакуироваться после того, как трубу в очередной раз прорвало. Живут себе тихонечко, растят мутировавшую картошку и лук, дышат испарениями шуманита. Ну и сталкеры приходят на свалках копаться. Говорят, отсюда есть проход в Туалет! Там, правда, тоже катастрофа.

Под диваном
Местным ребятам не повезло: сухо, пусто, кругом пески и барханы. Но народ тут трудолюбивый, как в Израиле. Найдут носок или проездной, мигом облепят, обживут. Вытащишь через день – не узнаешь. Иногда даже бывает, сами что-нибудь утащат у соседей. Пожалей их, подкинь яблочный огрызок: они рощу вырастят.

Журнальный столик
Богема, Париж. Любят допить, докурить, в курсе всех новостей. Своих ресурсов тут нет, живут за счет туристической индустрии и сервисных услуг. То с Компьютерного стола какой-нибудь важный бюрократ на отдых приедет, то из Аптечки организованная экскурсия аскорбинок прикатится. Многие подают на политическое убежище и пытаются остаться, но зря. Местные вообще-то чужаков не любят.

Антресоли
Консервативное государство, этакая Северная Корея. Все ресурсы учтены и распределены по справедливости. Жители целыми днями строят защитную стену из окаменевших пачек соды. Сильная оборонка. Полезешь туда – сразу какой-нибудь таз на голову упадет, или мантоварка. Есть и шпионская сеть в виде жучков. Воевать с ними себе дороже, поэтому остальные просто ждут, пока местные сами навернутся.

Морозилка
Тут сразу несколько братских скандинавских государств. Только вкусы немного различаются. В одном, например, национальное блюдо – хорошенько протухшая рыба. А в другом – клюква. Прям, все у них этой клюквой забито. В третьем какие-то запчасти от лосей и медведей. В общем, странная национальная кухня. Соседи заглядывают и понимают, что обойдутся пельменями. Живут богато и кроме отключения электричества, ничего не боятся.

Компьютерный стол
Это закулиса, мировой диктатор, Штаты, в общем. Импортирует очень много кофе, потому что свой не растет, хотя странно, в районе клавиатуры уж можно было бы вырастить: почва плодородная. Экспортирует, в основном, культурные ценности, производит списки, постоянно устраивает войны чужими руками. И сколько власть не меняется, все остается на своих местах.

Шкафчик в ванной
Древние ацтеки. Экзотическое государство, экзотические запахи, опасные болотистые джунгли. Растительность довольно неприглядная, особенно возле бритвы. На самом верху построили пирамиду из мыла, для жертвоприношений. Хотят сбросить с вершины маленького туриста из Аптечки. Верни беднягу на Родину, ему очень страшно!

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

06.03.2015 в 22:37

Пишет  Маг и Чародей:

Красотень какая

06.03.2015 в 19:51

Пишет  -Mell-:

Думала удержусь, но нет.
Увидела в инстаграме и поняла, что ни за что не хочу потерять такое... что больше, чем рисунок...

By @vanessa.walsh.artist

---

02.03.2015 в 17:04

Пишет  svoboda_09:

Про науку
Английские ученые абсолютно точно установили, что женщины намного крепче девушек.
Поэтому ломаются намного реже.

Британские учёные открыли, что веселящий газ помогает от депрессии.
Расскажите же им уже кто-нибудь про водку.

Британские ученые установили, что в серии преступлений Джека-Потрошителя виновата Россия - он был поляком, а Польша на тот момент входила в состав Российской Империи. Решается вопрос о санкциях.

Новости науки.
Британские ученые открыли очередной ящик виски. Мир на пороге новых открытий!

Британские ученые, изучавшие влияние героина на организм человека, уже не в состояние самостоятельно соскочить со своего исследования.

Британские ученые обнаружили у овощей способность к общению друг с другом. В основном это общение происходит через социальные сети.

Новости науки: британские учёные обнаружили молдавских учёных.

Британские учёные открыли, что Чарльз Дарвин, оказывается, тоже был британским учёным. "И среди нас встречаются учёные!" - обрадовались британские учёные.

---

28.02.2015 в 20:32

Пишет  Jliay:

"Случайная Вакансия" Дж.К. Роулинг

---

27.02.2015 в 22:56

Пишет  Эстет Тобиасович:

У Светки тугие косы, пробор безупречно ровен, на белых нарядных блузках наглажены кружева. У Светки чего ни спросишь — хоть формулы, хоть Бетховен, — про всё рассказать сумеет, ей всё точно дважды два. У Светки одни пятерки, причем половина с плюсом (конечно, такой способной нельзя не поставить плюс), и музыка, и английский, и трижды в неделю курсы — она поступает летом в ужасно серьезный вуз. Шушукаются девчонки: гордячка, заучка, стерва, затычка для каждой бочки, подумаешь, блин, звезда…
А Светка сама бы рада хоть в чём-нибудь быть не первой, но если не будет первой — покоя никто не даст. Она успевает всюду, где дальше и где поближе, до одури чистит туфли, зубрит до пяти утра и помнит — себе дороже, когда на полбалла ниже, когда на листке помарка, когда на чулке дыра. У бабушки непременно от этого будет приступ («зачем ты творишь такое, ведь я же умру сейчас…»), а мама начнет ругаться (на каждое слово — триста), а отчиму что ни скажешь — не станет и отвечать. И будет понятно сразу, что это совсем не шутки, что Светка совсем не гордость, а полный позор семьи, что катится по наклонной, в уборщицы, в проститутки, осталось чуть-чуть до края, еще хоть полшага — и… Да что же за дочь такая — родителям треплет нервы, один лишь Господь и знает, когда прекратит трепать!..
Единственный Светкин выход — всегда оставаться первой, а времени не хватает — так можно поменьше спать.

С пяти до восьми приснятся поляны, леса, болота, вдали перекличка пушек и птичий настырный смех. Отчаянно отступают бойцы поредевшей роты — и Светка идет последней.
Она прикрывает всех.
(с)  Айриэн

и ссылка на тред, откуда взято: тык

---

Вот таким должен быть отец!

24.02.2015 в 17:00

Пишет  Веселый робот:

Косуха
На днях зашел ко мне знакомый. Работает менеджером среднего звена в одной немаленькой компании, потому всегда в костюме и при галстуке, на неплохой машине.

Одна деталь не дает завершить образ «белого воротничка», волосы длинные. Правда, всегда завязанные в аккуратный хвост. Вот он заехал и говорит:- Слушай, Док, а не мог бы ты мне на один день дать косуху свою поносить. До завтра.- А тебе зачем? – удивляюсь я.- Потом скажу, но очень надо. А может у тебя еще, и кожаные штаны найдутся

...читать дальше (еще 1682 символов) >>

с заклепками? Подходящие казаки я уже нашел.- Нет, штанов нет, но тебе-то зачем?- Завтра скажу.Улыбнулся так, взял косуху и ушел.

На следующий день, как и обещал, вернул куртку в целости и сохранности, и еще пива принес)))Томить меня не стал, а начал рассказывать:- Ну, в общем, я тут еще пошукал по знакомым, нашел офигенные кожаные штаны с бахромой, казаки в заклепках, несколько цепей еще навесных всякий, колец здоровенных, - я сижу и внимательно слушаю. – А у Василича, ну ты его помнишь, взял его Харлей, уж Харлей-то ты точно помнить должен. И в таком виде поехал.- Куда? На встречу?- Можно и так сказать.

Понимаешь, мы тут переехали не так давно в новый район, ну и Славика отдали в другую школу. Шестой класс. Ну а его ты знаешь, увлекся тяжелым роком, сейчас только татуировки ему еще не хватало, мы ему запретили. Вот. А его классному руководителю это не нравится, очень причем. Дошло до того, что его к директору пару раз вызывали, но действия это не возымело, потому решили вызвать родителей.- И что? – уже понимая, к чему идет разговор, спросил я.

- Ну что… Моё появление на публике, на большой перемене, на Харлее, с распущенными волосами и в железе от макушки до пят, возымело-таки своё действие. Когда я вошел в кабинет директора он сначала шарахнулся от меня, а потом испуганно спросил: «А вы кто, собственно???», ну я честно и ответил: «Отец Славы Громова. У вас были ко мне какие-то вопросы?».- А он что?- А что он? «Извините, зря побеспокоили, вопросов больше нет», «А будут?». Говорит «Не думаю». И вроде бы отстали от Славки.

Так что спасибо за косуху, выручил. Теперь и меня не станут на собрания всякие родительские вызывать и сыну спокойнее.

---

Точно... пойду, что ж...

23.02.2015 в 23:47

Пишет  Jliay:

Пора спать